Один из них был очень умный. Кролик понимал, что его жизнь сытая и безбедная будет короткой, а он хотел жить на вольных хлебах и не зависеть от воли хозяина. Как-то раз, темным летним вечером, когда хозяин плохо закрыл вольер, кролик сбежал.
На следующее утро Иван Петрович хватился, а одного из кроликов нет. Мужчина искал его во дворе, в саду, за оградой, даже до леса прошёл, но ушастого и след простыл. Обидно, конечно, но сам виноват. Надо было дверь плотнее закрывать.
Кролик недалеко убежал от поселка, вырыл глубокую норку на окраине леса и спокойно жил в ней. Так прошли лето и осень, наступила зима. Начались сильные морозы. Но ушастый не унывал. Еды ему хватало. Он знал где находится поселковая свалка, с которой мусор, на его счастье, забирали раз в пять дней, и питался там. То корку хлеба отыщет, то кусок морковки или капусты, а иногда и яблоко.
В один из первых вечеров Нового года кролик услышал, как к лесу подъехала машина. Водитель не заглушил двигатель, открыл багажник, вынул из него что-то и положил на землю. Сам развернулся и уехал.
Кролику стало любопытно, что оставил человек, поэтому, выждав время, пушистый отправился в разведку. Рядом с местом где стояла машина, трясясь от сильного холода и страха, сидели три маленьких щенка.
Ушастый понял: детёнышей надо спасать, до утра не доживут, замёрзнут. Кролик подошёл к щенкам, обнюхал их и увел к себе в нору, где всем хватило места.
Так кролик стал приёмным отцом трем собачкам. Он согревал их своим теплом в лютые холода. Чтобы малыши не умерли с голоду, он водил их к мусорке, где по пакетам искал для них еду. По-своему, по-кроличьи, он приводил щенят в порядок, аккуратно вычёсывая их.
После Рождества эту странную четвёрку увидели жители посёлка. Увидели и ахнули: кролик вёл к свалке своих приёмышей.
Малышей, в первую очередь, накормили. А потом нашли всем им хозяев. О находке узнал и Иван Петрович. Героический поступок кролика тронул его до слёз. Он вновь забрал питомца к себе. Но поселил не в вольере, а в доме и пообещал, что кролик будет жить столько, сколько ему отмерено судьбой. И никто и никогда не поднимет на него руку с палкой или ножом.